Энвил Кристофер - Эвристика

---

Ричард Вернер сидел, откинувшись на спинку кресла, похожий на большую
настороженную кошку, а расположившийся по другую сторону стола Натан Бэнкрофт,
неброско одетый человек среднего роста, рассказывал:
- В субботу, мистер Вернер, один из сотрудников нашей лаборатории сбежал с
чертежами весьма перспективного изобретения. Несомненно, он хочет выгодно
продать наши чертежи. Ученый, автор изобретения, пытался задержать вора и был
им убит.
Вернер молча кивнул.
Бэнкрофт продолжал:
- Чтобы понять сложившуюся ситуацию, вам необходимо знать, что в местах,
где расположена наша лаборатория, полным-полно пещер. Они соединяются в
громадную систему природных туннелей, залов, расщелин и подземных потоков,
которые до сих пор толком не исследованы.
Преступник, как оказалось, был увлеченным спелеологом - исследователем
пещер. Возможно, одна из причин такого хобби заключается в том, что он
страдает сенной лихорадкой, а в пещерах воздух чистый. Во всяком случае, на
протяжении последних лет он, бывало, по нескольку суток проводил в подземном
комплексе разветвляющихся туннелей, который у нас обычно называют лабиринтом
Минотавра. Там погибло немало исследователей. Местные жители в лабиринт не
заходят.
Конечно, мистер Вернер, преступник рассчитывал уйти в глубь лабиринта
раньше, чем пропажа чертежей будет замечена. Но нам повезло: директор
лаборатории обнаружил кражу и немедленно сообщил в полицию. Полиции тоже
повезло: они почти сразу же напали на след машины вора. Однако на этом везение
кончилось: преступник, как я уже сказал, успел скрыться с чертежами в
лабиринте Минотавра.
- И на этом след обрывается? - спросил Вернер.
-Да, - кивнул Бэнкрофт. - Туннели разветвляются во всех направлениях, к
тому же там темно, как самой глубокой ночью. Он исчез бесследно.
Вернер опять понимающе кивнул.
- Он и сейчас там?
Бэнкрофт мрачно ответил:
- Да, он где-то там. Множество людей наблюдают за всеми известными
выходами. Но, может быть, он найдет какой-то другой путь и сбежит. А чертежи
нам очень нужны. Изобретатель, как я уже говорил, погиб, и восстановить их
невозможно. Но может случиться, что если мы приблизимся к преступнику, он
возьмет да и уничтожит чертежи. Нам необходимо схватить его еще до того, как
он поймет, что мы близко. Но как? Да и как найти его там?
- Он голодает?
- Вряд ли. Вероятно, у него всегда были там тайники с припасами для
длительного пребывания под землей. И вода в пещерах есть, если знаешь, где ее
искать.
- Значит, вы хотите захватить его врасплох?
- Совершенно верно.
- А он знает, что вы охотитесь за ним?
- К сожалению, да. Мы привезли прожекторы и громкоговорители и убеждали
его сдаться, предупреждая, что в противном случае сами за ним придем. Если
только эхо не помешало ему понять наши слова, он, должно быть, хорошо
повеселился. Мы можем заслать туда всех своих людей и не получить ничего,
кроме увечий и простуд, да еще человек десять потеряется.
Вернер задумчиво спросил:
- А что привело вас ко мне?
Бэнкрофт улыбнулся.
- Мы советовались со спелеологами, геологами и другими специалистами, но
помощи не получили. Тогда один из наших сотрудников, знакомый генерала
Грэнджера, вспомнил, что тот упоминал о запутанном деле с охотничьей заимкой,
в котором ему помог специалист по эвристике. Мы не знаем, что такое эвристика,
но готовы попробовать все что угодно.
Вернер рассмеялся.
- Эвристика это искусство нахождения истины

Энтони Эвелин - Выстрелы В Замке Маласпига

---

Это был самый восхитительный весенний день на ее памяти. Апрель в Новой Англии и всегда-то чудесный месяц, свежий и ясный, а в это утро солнце сверкало еще ярче, листва деревьев и нарциссы сияли еще более чистыми красками, чем обычно.

Во всех кинофильмах в дни похорон непременно идет дождь; прощающиеся унылым шагом подходят к могиле; поблескивают, все в каплях, раскрытые зонтики, и кажется, будто сам дождь оплакивает покойного. Но здесь, где хоронили Питера Джеймса Декстера, все было по-другому: священник просто опустил его останки, помещенные в металлическую урну размером в восемнадцать дюймов, в узкое, два на два фута, отверстие в земле.
“Так хоронят любимых собачек”, — с горечью подумала Катарина. Как-то раз, в период просветления, ее брат с отвращением отозвался о католическом обряде погребения. Он попросил тогда, чтобы его кремировали, и она выполнила его желание.

На отпевании присутствовали всего двое: семейный адвокат, формальный исполнитель его последней воли, и она сама. Усопший не оставил после себя ни цента, поэтому исполнение его последней воли могло быть лишь формальным.
В последних словах священника Катарина не нашла для себя ничего утешительного. Окончив службу, он пожал ей и адвокату руки и выразил свое соболезнование. Катарина не слушала его, но вежливо поблагодарила.

Рядом с захороненной урной она положила один-единственный венок из весенних цветов. Прощальную надпись на визитной карточке, вложенной в венок, она сделала сама.
Он оставил этот мир точно так же, как жил эти последние семь лет. Всеми забытый и никем, кроме нее, не оплаканный. Умер он двадцати семи лет от роду.

В руке Катарина все еще держала носовой платок, но слез у нее уже не осталось, и, убрав его, она направилась к кладбищенским воротам.
Все это время, стоя за оградой, за ней наблюдали двое незнакомцев; и, как только она вышла, один из них сразу же к ней приблизился.
— Мисс Декстер?
Он снял шляпу; у него были суровые карие глаза и легкие пролысины. Она никогда прежде его не видела, но его лицо показалось ей смутно знакомым.
— Да, — сказала она.
— Разрешите представиться — Харпер, Бен Харпер. А это Фрэнк Карпентер. Мы хотели бы выразить вам свое сочувствие.
— Что вам надо? — напрямик спросила она.
Они подошли к ней ближе, сразу с обеих сторон. Бен Харпер предъявил ей свое служебное удостоверение, и тогда она поняла, что им надо.
— Извините, — сказала она. — Я уже дала показания в полиции. Мне нечего к ним добавить.
Но Харпер не отошел прочь.
— Мы хотели бы поговорить с вами, — сказал он куда более мягким и приятным, чем она ожидала, голосом. — Мы могли бы угостить вас чашечкой кофе или чем-нибудь покрепче. Уделите нам всего несколько минут вашего времени.
Она окинула их взглядом, сперва одного, потом другого. Второй был выше и моложе, но и у него было такое же суровое лицо и настороженные глаза. У людей их профессии жалости обычно не бывает. Вдруг она почувствовала, что у нее нет сил сопротивляться.

Это случалось с ней уже много раз. Что толку разговаривать, если вопросы и ответы ничего не проясняют.
— Хорошо, — согласилась она. — Тут рядом есть придорожное кафе. Там и поговорим. — Она села в свою машину и поехала.
Они выбрали столик у окна. Усадили ее так, чтобы свет падал ей в лицо, а сами сели в тени. Это было маленькое, приятное кафе, отделанное кедром, с бронзовыми люстрами и клетчатыми скатертями.

Фрэнк Карпентер заказал для всех кофе.